Разделы

 

Мистерия по Романовым


Анатолий Михайлович Верховский 

 

Мистерия по Романовым[1]: Екатеринбург, 16 июля 1989 г. 

                                   (с дополнениями от июля 2003 года)  

Статья была написана о событиях на Вознесенской горке, которые произошли 16 июля 1989 года ровно за 14 лет до того, как в этот же день 16 июля 2003 года был освящен на той же Вознесенской горке Храм-на-Крови. В статье, при достаточно жесткой критике, можно найти ошибки – прошло ведь почти четырнадцать лет после ее написания, многое в оценках изменилось, но главное, изменился сам автор. Тем не менее, основная идея этой статьи, которая заключена в ее названии – «мистерия» осталась вполне актуальна и, более того, актуальна именно теперь, когда Храм-на-Крови воздвигнут.

*  *  * 

 Мне долго не давалось название этих записок, пока вместе с названием не пришло и осознание смысла описываемых событий в более широком контексте. 

Слово „мистерия" редко употребляется в православной традиции, но всё-таки можно встретить выражение о том, что евхаристия есть мистерия, образ жертвы[2], поэтому, хоть и с оговорками, воспользуемся этим словом и мы. Это некий ритуал, таинство, смысл которого в приобщении через образ к вечному. 

Само убийство Царя, его семьи и его верных людей уже есть образ убийства России и потому уже является убийством ритуальным. 

Моление на месте дома Ипатьевых вечером 16 июля 89 года закончилось погромом, массовыми задержаниями, и всё это при большом стечении народа в качестве зрителей, что придало всему многоплановому действу характер композиционной завершённости и сюжетного единства. Оно, вероятно, походило на театрализованные мистерии средневековой Европы, где одни ряженые изображали Богородицу, ангелов, мучеников и т. д., другие же – чертей. 

В нашей мистерии с одной стороны (будем говорить – с нашей стороны) обряжать никого не пришлось, зато с другой – публика чётко различала и чёрные фигуры ОМОНа и серо-голубые милиции (вот тут уж власти любезно расстарались, никакой путаницы быть не могло). Ещё одно существенное отличие от средневековья – несогласованность сценария не только между „нами" и „ими", но и между нами. Люди на моление пришли совершенно стихийно, как говорится, по велению сердца, а не потому, что их кто-то организовал. Это нужно ска­зать хотя бы сейчас, потому что сразу, по горячим следам, средства независимой информации (там и самиздат, „голоса") исказили суть дела. Кроме массы неточностей и прямых искажений фактов, были сообщения о том, что моление было организовано теми или иными неформаль­ными объединениями. Называли ХПС, даже ДС[3] (и не странно ли: ДС - и вдруг проведение и организация чего-то монархического!), и называли по-разному: то молебен, то даже „гражданская панихида". За попытками привязать всё это к какой-то организации кроется глубоко укоре­нившееся примитивное, в духе Чернышевского, представ­ление о „ведущей и направляющей роли" интеллигенции в обществе. 

У „них" имелись и организация, и сценарий, но срабо­тали противоположно задуманному. На глазах у тысячной толпы зрителей были свечи, цветы, хоругви, молитва – и на их же глазах орудовали молодчики в чёрном с дубинками. Сцены насилия и почти ритуальное беснование. Когда всё закончилось, победители, перед отъездом, затоптали цветы и свечи. Не будь всего этого, закончилось бы всё тихо-мирно – и многие из глазеющей публики разошлись бы с привыч­ной снисходительной усмешкой. 

Если бы кто-то приказал нашим властям обеспе­чить пропаганду моления, в том числе с расчетом на проведение их в будущем, а значит, и внушить должное уважение к молящимся и к самому молению – начальство не сумело бы справиться лучше. Потому что своими уси­лиями оно сумело воссоздать образ той трагически страшной ночи и той расправы, ради покаяния в которой мы и пришли к дому Ипатьева. Значит, мы сделали с ними одно общее дело без сценария, репетиций, режиссера, без договорённостей и согласовании и без устоявшегося ритуала – без всего, что положено „настоящей" мистерии. 

Покаяние и моление у дома Ипатьева имеют очень дав­нюю традицию, начавшись ещё с тех времён, когда за это жестоко преследовали власти. Когда дом ещё стоял, к окнам полуподвала в ночь годовщины убийства возлага­лись цветы; потом дом снесли - и цветы появлялись на пустыре. Первое достаточно явное (со свечами) моление на месте дома Ипатьева было проведено в 1988 г. при­мерно в полночь, участвовало 10-15 человек. 

В 1989 году моление было массовым, участвовало 200-300 человек, были свечи, цветы, хоругви, Российский флаг и Российский герб - и были тысячи зрителей. 

В 90-м году будет снова моление, будет оно уже орга­низовано и будет приглашён священник, и будут участво­вать не сотни, а, полагаю, тысячи. Потому что сформиро­вано уже общественное мнение. А через столько-то лет, даст Бог - будет возведён и храм на этом месте, и строить его будет весь город. Но это дело будущего[4]

*  *  * 

Дом Ипатьева стоял на западной стороне улицы К. Либкнехта (в прошлом Вознесенской) напротив примы­кающей с востока площади Советской Молодёжи (до войны она называлась пл. Народной Мести, а до револю­ции - Вознесенской площадью). Площадь и примыкаю­щая часть улицы занимает вершинную часть холма. В 1979 г. дом был взорван и срезана часть холма, которую занимала проезжая часть улицы. Дом не только взорван, но и снесён вместе с основанием и вместе с улицей, на которой он стоял. Сделана выемка глубиной 6-8 метров, по официальной версии - для улучшения профиля дорож­ного полотна. С востока, со стороны площади, на протяжении 150-200 метров улицу ограждает двойной уступ, облицованный гранитом и с парапетами поверху; с запада, с той стороны, где стоял дом - щебенчатый пустырь до склонов холма, заросших кустами и деревьями. Гранитные уступы послужили своеобразной га­лёркой, с которой многочисленная публика могла с удобством и в относительной безопасности наблюдать за происходящим на пустыре, оставшемся от снесенного дома. 

Моление началось около 10 часов вечера. Были распа­кованы и розданы присутствовавшим три хоругви, фанер­ный щит с изображением имперского двуглавого орла и трёхцветное Российское знамя. Сам собою образовался кружок из толпившихся уже здесь 30-40 человек, затем в несколько минут количество людей увеличилось до 200-300. 

Прочли молитву по тексту изданному «Посевом»[5]. Среди нас священников не было, и потому читали миряне. С самого начала молитвы появи­лись затеплившиеся свечи, в центр круга, прямо на щебенку, стали возлагать цветы, затем туда же, к цветам, поставлялись и свечи. Постепенно вокруг цветов возник кружок мерцающих свечей. 

С самого же начала действовала и милиция. Майор милиции в мегафон выкрикивал одну и ту же фразу: „Ме­роприятие не санкционированное, расходитесь!". Выкри­кивал с методичностью механизма все полчаса, пока про­ходило „мероприятие". После первой молитвы стояли молча, но портил всё механический голос из мегафона. Когда уже совсем собрались расходиться, попросили милиционера помолчать минуту-другую, но он и тут не мог угомониться. Прочли хором, кто как мог, „Отче наш", помолчали, постояли ещё минуту, круг заметно поредел, начали сворачивать хоругви, снимать флаг с древка - и тут приехал на машинах ОМОН (отряд милиции особого назначения). Начали они со странного мрачноватого ритуала: растолкав редкое уже кольцо вокруг свечей и цветов, сами стали плотным чёрным кольцом, постояли так с грозной решимостью на лицах, напружинившись и приготовив палки - а потом уж принялись действовать. 

„Брали" как обычно в таких случаях: подходили - и под локоток отводили в машину. Но, как правило, жертва начинала сопротивляться, ей приходили на помощь окружающие, и начиналась свалка. 

Наиболее впечатляющей, и, по словам зрителей, и зло­вещей была погоня за сумкой с фотоаппаратами. Сумку передавали, перебрасывали из рук в руки, бегали по пустырю и по асфальту чёрные и „штатские", кого-то хва­тали, били. Публики к этому времени значительно приба­вилось - закончился сеанс в кинотеатре „Космос" (2 -2,5 тысячи зрителей), и большая часть зрителей из кино­театра переместилась на „галёрку". Так всё и продолжа­лось под крики и улюлюканье толпы. Наконец один из чёрных схватил хрупкую девушку прямо под „трибу­нами", вырвал сумку и отнёс в машину. Однако для мили­ции затея закончилась ничем. Сумка была взята из машины со словами: „Это моя сумка, вы не имеете права её забирать". И майор милиции, формально командо­вавший операцией, не смог найти что возразить. Сумка вернулась к своему владельцу (после того, как его выпус­тили из-под стражи). 

Всех задержанных свезли в Кировский РОВД. Нас было 11 человек, 9 взрослых и двое несовершеннолетних: один под­росток 16 лет и моя дочь Юлия 14 лет. Детей отпустили этой же ночью - и ещё трёх взрослых, с обязательством явиться в суд на следующий день. Юлю в суд не вызыва­ли, а просто вручили её матери, моей жене Светлане во втором часу ночи. Юлю задержали, чтобы отобрать у неё Российское знамя, которое девочка вызвалась донести до дому в своей сумке. Ничего они не отобрали, даже и не попытались, переволновали только маму, которая лишь ночью сумела отыскать её в милиции. 

Ещё шестерых, в том числе и автора этих строк, поса­дили в КПЗ до суда. На суд всех повезли на следующий день, в понедель­ник, уже после 5 часов вечера, втайне от родных и зна­комых. До нас поодиночке „тройкой" (т. е. без публики и адвоката) осудили тех, кого отпустили ночью. Обошлось штрафами. Мы от подобного судилища категорически отказались. Нас вновь „закрыли", на этот раз в спецраспределитель, мы объявили голодовку, написав в прокура­туру области заявление с традиционными в таких случаях протестами. Как это ни удивительно, заявлению был дан ход - но об этом ниже. 

Продержали нас ещё двое суток и в среду до полудня привезли в суд. Около суда на этот раз была масса народа, пресса наперебой брала интервью, прямо в машине; милиция, охранявшая нас, куда-то была оттеснена, около нас толпились люди, нам носили воду и сигареты - сло­вом, похоже было, что не на суд нас привезли, а на фес­тиваль (как тут не вспомнишь недавние ещё „диссидентс­кие" процессы). Сам суд был похож на митинг, адвоката не было и на этот раз, и суд, скажем так, не состоялся. Нас отпустили до следующего заседания. 

В третий раз суд состоялся на следующей неделе в понедельник. Обошлось без эпатажа и скандалов, хотя судья разрешил нам задавать любые вопросы милиции (они назывались свидетелями), не называя их провока­ционными. Суд получился не столько над нами, сколько над милицией. Мы настаивали на том, что если кто-то и нарушил порядок вечером 16 июля, то именно милиция. 

Суд вынес решение: двоих оправдать, четверым вынес­ти предупреждение. Нас обвиняли в нарушении Админи­стративного кодекса, каждому вменялось от одной до трёх статей: 1) организация несанкционированного собра­ния; 2) участие в таком собрании и 3) сопротивление милиции при задержании. 

Местная пресса, в том числе и обкомовский официоз «Уральский рабочий», опубликовала статьи удивительно доброжелательные по отношению к нам, в них приводи­лась наша оценка событий и не было никаких искажений фактов. 

Несколько слов о позиции официальной Русской Право­славной Церкви. Архиепископ Свердловский и Курган­ский Мелхиседек не благословил моление, и нам об этом неоднократно сообщала милиция и другие официальные лица. Не написать об этом - значит опустить нечто очень важное, но и писать не хотелось. Не хотелось по многим причинам, хотя бы потому, что получается так, что вся тяжесть ответственности за позицию Церкви сосредотачи­вается как бы на одном человеке. Но вот во время моле­ния 16 июля произошёл такой случай. К присутствовав­шему среди собравшихся зрителей, одетому в штатское, священнику подошёл милиционер в форме ОМОНа и спросил: 

- Вы священник? 

- Нет, я не священник, - последовал поспешный ответ священника. В этой связи уместно вспомнить о памятной всем кон­чине 60-ти священнослужителей, последовавшей в одном из Сибирских лагерей после того, как на вопрос чекистов, есть ли Бог, каждый из них отвечал: есть. Сравнение не в пользу современных иерархов[6]

*  *  * 

Моление имело продолжение ещё по одной линии - по прокурорско-судебной. Сначала из прокуратуры области пришёл ответ на наше заявление. Один из замов проку­рора области отвечал нам, что милиция, в лице вышеу­помянутого майора, наказана за плохое с нами обращение и что с нашим делом разбираются. Я уже упоминал, что когда нас после первого суда водворили в спецраспреде­литель, мы сочинили заявление в адрес прокуратуры: их все в такой ситуации пишут, это уже стало ритуалом, и пишут всегда безо всякого толка. До сих пор милиции и пальчиком не грозили, всегда им всё сходило, даже когда они кому-то и руки ломали (1988 г., разгон митинга ДС). Не думаю, что стоит излагать свои догадки относительно тех колесиков административной машины, которые, по­вернувшись неожиданным образом, дали на её выходе неожиданный результат. При любых соображениях полу­чалось, что это какие-то политические игры, участвовать в коих не было ни малейшего желания. Сами затеяли – пусть сами и расхлёбывают, и сами себе выговоры выно­сят, с занесением в карточку или без занесения, как хотят. И потом, молитва и покаяние по самой своей сути исключают всё, что имеет хотя бы налёт политических или карьерных соображений. Не для того люди пришли в тот вечер, сколько бы их ни было: сотни, десятки, пусть даже единицы. Нашей реакции не последовало. 

Потом стали приходить повестки из Кировской район­ной прокуратуры с приглашением для беседы. Они при­ходили по почте, их приносили с нарочным. Я был в отъезде почти постоянно, меня не заставали дома, и вообще, – мне было некогда. Наконец, в последних числах сентября я зашёл-таки на настойчивое приглашение в районную прокуратуру и имел беседу с заместителем про­курора. Я узнал того самого прокурора, который разгова­ривал со мною за два с лишним месяца до этого в другом кабинете и по этому же делу. Теперь это был совершенно другой человек – или, лучше сказать, в него была вложена другая программа: у прокурорских, как мне кажется, вложенная программа работает ещё более четко, чем даже у милиционеров. 

Он согласился с моими самыми резкими оценками и попросил написать сказанное. Я это сделал, подчеркнув, что имела место провокация (почти что заговор), где как предлог использовалось моление, и что если кого и нуж­но наказывать, то не исполнителей провокации, а тех, кто её организовал. 

Прокурор, кроме всего прочего (и, надо полагать, в рам­ках той же программы) поведал мне, что у него дома хра­нится кусок от камина из дома Ипатьева - „подобрал, когда ломали, сейчас храню, даже и не знаю зачем", - ска­зал он. Кроме того, он сказал мне, повторив раза три в разных вариациях, чтобы понятней было, что когда собе­рёмся организовывать моление на следующий год, то обязательно обратились бы к властям за официальным разрешением. «Думаю, что вопрос будет решён положи­тельно», – подчеркнул он. 

Мне так и не удалось понять, с какого этажа в него вкладывали программу. Но, как мне показалось на состоя­ние сентября 1989 года - на следующее моление прибу­дет и городское начальство. Может, это и пустой оптимизм, чего сейчас гадать, время покажет, да и не в начальстве дело[7]

В Екатеринбурге и его окрестностях особое отношение к убийству Царя и его близких - может быть, это смутное чувство ответственности за преступление, ощущение в какой-то мере соучастия в нём и стремление очиститься от него в поминовении и покаянии. От священников я знаю, что во многих поминальных записках указываются Их имена. Идея поминовения находит понимание и со­чувствие у большинства из тех, с кем я разговаривал. Даже многие милиционеры, когда нас охраняли, конвои­ровали, выражали подчёркнутую симпатию и сочувствие. Удивительно, но с неприязнью и настороженностью я встретился только в официально-церковных кругах. 

*  *  * 

Несколько поэтов, Достоевский. 

Несколько царей. Орёл двуглавый. 

И - державная дорога - Невский... 

Что нам делать с этой бывшей Славой? 

Бывшей, павшей, обманувшей, сгнившей... 

...Широка на Соловки дорога, 

Где народ, свободе изменивший, 

Ищет, в муках. Родину и Бога. 

                   (Георгий Иванов) 

Широкая дорога на Соловки... Где-то должен быть ко­нец этой дороги, или и впрямь мы в тупике и нет нам больше места на земле, и катимся мы прямо в пропасть? 

Народ прошёл и Соловки, и Колыму, неслыханной, страшной кровью оплатив свою измену. Царь разделил судьбу своего народа, его беду, его вину и смерть. Народ, предавший, не защитивший своего Царя, не смог защи­тить и себя от той же кучки палачей. Всё в этой мрачной драме символ и ритуал. Русский народ можно обвинить в грехе предательства, но не в грехе палачества. В каждом народе довольно убийц, насильников, палачей, но для русского народа „процентная норма" в ЦК, ВЧК и пр. была самой низкой: в революционных органах были еди­ницы процентов русских, несмотря на то, что среди под­данных империи русских было большинство. 

Не суждено было победить офицерскому белому движению, не суждено было победить и зелёному крестьянскому движению, не суждено было русским победить русских - победила красная антирусская антина­циональная сила. Прошлого не вернёшь, тем более не вернёшь победой в войне, не залечишь раны раско­ловшей единое тело и душу России, разорванных изменой, предательством и гражданской войной. Победы в гражданской войне Россия не выдержала бы: и от меньшего, от раскола в XVII веке, Россия страдала 300 лет. 

Убийство Царя был тот рубежный момент нравствен­ного духовного падения, за которым Россия была обре­чена впасть под власть Антихриста. Победив в граж­данской войне сама себя, она совершила бы акт самоунич­тожения духовного и физического, потому что духовное падение не одолеть военной победой. России назначен путь к спасению через очищение, через крестный путь на Голгофу. Другой путь был бы путём в ад, в погибель, в небытие. 

Россия прошла страшный путь. Много было говорено, каких жертв он стоил, но это путь очищения: ныне за кровавой купелью должна следовать купель слёзная, покаянная. 

Ныне власть Антихриста пала, и то, что происходит в стране в последние годы, как бы это ни называлось - это политическая реализация падения власти Антихриста[8]. От него нам досталось ужасное наследство и, кроме всего прочего - нравственное одичание народа, происходящее из-за утраты народом своих духовных корней. Теперь нам нужно вернуть к первообразу расколотый искаженный мир, по крохам собрать и восстановить утраченное, загубленное, порушенное, очистить, разгрести от мусора источники живой воды, которыми питалась духовная кре­пость Святой Руси. Вернуться к духовным источникам не значит вернуться к прошлому, к какому-то году или како­му-то веку - это значит взять за основу жизнеустроения вневременные и потому вечные основы или идеалы, на которых стояла жизнь народа. Вернуться к тому пути, который воплощает в себе замысел Божий о народе. 

Но ничего не будет, никаких политических реализации, если народ не вернёт, не очистит свою душу. Широкая дорога на Соловки начиналась от подвала Ипатьевского дома, там она должна и закончиться. Убийство России началось с убийства Царя, и покаяние должно начаться с покаяния перед Ним[9]

Он наш последний святой православный Царь, предста­тель пред Господом за всех нас, за весь свой народ, и прежде всего у Него мы должны просить молитв и зас­тупничества перед Богом. В покаянии перед Богом за грех измены своему Царю вновь обретём почти утрачен­ное духовное соборное единство, вновь обретём дос­тоинство великого народа и наконец-то излечимся кровью Царственных мучеников и всех новомучеников Российс­ких. 

Екатеринбург, февраль 1990 г.

--------------------------------------------------------

 Дополнение (от июля 2003 года). 

Без моления на Вознесенской горке 16 июля 1989 года просто не чего было бы освящать 16 июля 2003 года, давно уже стоял бы здесь банк или отель, но никак не Храм. Потому что в 90-м году землеотвод на Вознесенскую горку отдали бы какой-нибудь фирме, в крайнем случае, на пустыре, оставшемся от снесенного дома Ипатьева, был бы развернут какой-нибудь «мемориально-культурный комплекс». 

События, описанные выше, словно пресловутый снежный ком, вызвали и целую цепочку последующих событий. Прежде всего, они дали мощный толчок к обсуждению «царской проблемы» среди горожан, что отразилось и в местной прессе, а ведь известно, что слово предшествует делу. Напомним, что «царская проблема» в нашей стране в советскую эпоху была в числе наиболее «табуированных», в 1989 об этом стали писать, но в Екатеринбурге эта проблема, благодаря упомянутым событиям, стала особенно действенной, ибо она была актуализирована по месту совершения цареубийства и времени совершения. Эти события, «мистерия» на месте цареубийства, невольно послужили тому, что называют, основой для «пиаровской раскрутки» С осени 1989 и до осени 1990-го года в местной прессе очень активно обсуждалась проблема «обустройства» упомянутого Ипатьевского пустыря. Среди предложенных через СМИ проектов, нигде даже не упоминалась идея построения Храма. Только один дотошный журналист отметил, в качестве своеобразного курьеза общественной жизни города, что такая идея существует и, что ее придерживается «жалкая кучка монархистов». Кроме того, милицию наказали за грубое обращение с православными, чем ей был даден предметный урок. Затем, в последующие годы, в аналогичных ситуациях, т.е. без разрешения властей, например, когда ставили кресты в городе, или, даже, возвели временный деревянный храм на Вознесенской горке – милиция не вмешивалась. 

Однако значение того, что здесь названо мистерией, не ограничилось только видимыми событиями. 

Но случилось невозможное, «жалкая кучка монархистов» добилась своего – 4 сентября 1990 г. Комиссией по Культуре Горсовета было вынесено решение о передаче землеотвода Русской Православной Церкви. Затем это решение прошло все стадии утверждения, и 10 ноября 1990 года Екатеринбургской (тогда еще Свердловской) епархии Горисполкомом был выдан соответствующий документ о предоставление землеотвода. Желающих на получение этого землеотвода было предостаточно, у этих желающих была власть, сила, деньги, связи, а у Церкви ничего этого тогда не было – Церковь тогда просто не замечали. Понятно, что Церкви, при «нормальном» развитии событий, рассчитывать было не на что. Получилось вопреки всем расчетам могущественных сил, вопреки здравому смыслу, получилось вопреки расчетам даже и упомянутой «кучки монархистов», потому что они добивались несколько иного решения. «Кучка монархистов» создала в Екатеринбурге общину Зарубежной Церкви, получив на это официальное благословение, и добивалась передачи землеотвода Зарубежной, а получилось не Зарубежной, а в Отечестве сущей. Получилось вопреки всем расчетам и усилиям человеческим, но, как и в 1989-м году, колеса государственной машины провернулись каким-то таинственным и загадочным образом, все устроилось «как бы само собою», но не в интересах соискателей какой-то материальной выгоды, а в интересах будущего построения Храма, очевидно, такова была воля Божия. Если бы случилось иначе, то на Вознесенской горке ныне стоять бы чему угодно, но не Храму-на-Крови. 

Причем самое удивительное в этой дивной истории заключалось в том, что среди соискателей земле­отвода на Вознесенскую горку Церкви просто не могло быть – вспомним символическую фигуру священника. Случилось чудо, и землеотвод отдали Церкви, понятно, что Церкви этот землеотвод приказали получить[10], или, если угодно, его навязали. 

*  *  *

Для детального описания всех, или даже самых важных событий, в ходе которых было раскрыто это чудо, просто нет времени, но совсем не вспомнить о нем нельзя по целому ряду причин. Во-первых, забыть о нем, значит вообразить, что Церковь получила землеотвод «естественным» путем, чуть ли не от симпатии власти по отношению к Церкви. Это значило бы забыть, что власть у нас, все-таки антихристова, ведь она-то не забывала никогда давить на Церковь, в любых делах, даже если они имеют несравнимо меньшее значение, например, упоминавшийся выше запрет молебнов Святому Царю. Во-вторых, власть, совершила отнюдь не «благодеяние», а вновь попыталась использовать Церковь в своих собственных интересах, как делала (или, точнее, воображала, что делает) это всегда. Это был хорошо просчитанный ход, решение по которому принималось отнюдь не Комиссией по культуре Свердловского Горсовета, а где-то в верхах, в Москве[11]. Стало быть, задействовался аппарат и аналитическая служба КГБ, которые все взвесили и рассчитали, но просчитались, и не потому что плохо считали, а потому что считали не то, что нужно. Ведь они совершенно не понимают природы, как Церкви, так и природы святыни, ибо относились и относятся к ним чисто рационалистически. Нам явлено свидетельство истинности слов многих святых пророков, повторенные и Апостолом Павлом: «Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну[12]». Действительно, трудно вообразить, чтобы «жалкая кучка монархистов» смогла бы своими человеческими силами «переиграть» одну из самых могущественных (тогда еще) спецслужб мира. Но и не они это сделали, а сила Божия, потому и говорим, что совершилось чудо, но и чудо совершилось не где-то, а на Русской Голгофе, потому что оно связано с именем, подвигом и личностью Святого Царя Николая II. 

*  *  * 

Чудес от Святого Царя Николая известно очень много, изданы целые книги с их описаниями, не будем их цитировать, но нигде упомянутое чудо не зафиксировано, частично это объясняется в сноске 10. Но есть и другая причина, это чудо очень уж необычно, хотя из всех чудес, происходящих на Русской Голгофе, это чудо, казалось бы, наиболее убедительно по своим результатам. 

Чтобы уяснить смысл этого чуда, уместно обратиться к духовной природе иконы – святого образа. Почему именно к иконе, станет понятно из дальнейшего, просто, икона является наиболее наглядным примером зримого присутствия Божества в нашем мире. Известно, что на иконе изображается не Божество, которое неизобразимо, а плоть человеческая, преображенная присутствием Божества и причастностью человека к Божеству – будь-то Спаситель, Богородица или любой из святых. Мы видим на иконе, в преображенном лике человеческом, подлинный Образ Божий. Поэтому икона является свидетельством подлинного, а не воображаемого Воплощения Бога Слова, – как написано об этом в Догмате об иконопочитании, ибо незримый Бог сделался зримым человеком, оставаясь Богом, чтобы человек мог вознестись от видимого, телесного к невидимому духовному, к Богу. Чтобы человек смог с помощью Божией обрести утраченное в первородном грехе единство с Богом и воссоединиться с Ним. Такое воссоединение человека с Богом Отцами Церкви называется обожением, и оно стало возможным благодаря тому, что Бог воплотился в человека (кто-то из Отцов так прямо и сказал – Бог стал человеком, чтобы человек стал богом). 

Согласно учению Церкви (представленному, в основном, Святителем Григорием Паламою и его последователями, см. сноску 14), в обожении человек уподобляется Христу. В нем раскрывается образ Божий, заложенный в человека при его сотворении, ибо уподобления Богу человек должен достичь собственными усилиями (и с помощью Божией, что обеспечивается пребыванием человека в Церкви) и совершается это согласно тому образу, который в него уже заложен. Наконец, уподобление Христу человека, достигшего обожения, происходит потому, что человек, подобно Христу соединяет в себе, в своей личности, Божественное начало (благодать) и свое человеческое естество. Именно во Христе достигнута наибольшая степень этого уподобления, в Нем произошло полное единение Божественного и человеческого, полное и свободное согласие воли Божественной и воли человеческой. Так Христос Своим ипостасным соединением в Себе человеческого начала и Божества навсегда восстановил единение Бога и человека, утраченное в первородном грехе. 

«Ибо не местом отличается от людей Бог, наполняющий всякое место, но отстоит различием, и [человеческая] природа сама отделяет себя от Бога тем, что во всём, что имеет, отличается от него, а общего не имеет с ним ничего; потому что Он – только Бог, а природа – только человек. Когда же плоть была обожена и природа человеческая принята в ипостась Самого Бога, [эта единая ипос­тась] уничтожает расстояние между Божеством и человечеством, будучи общим пределом каждого естества, а между расстоящими не бывает общего предела[13]». 

«Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос[14]», это сказано Апостолом Павлом задолго до своей мученической смерти, ибо решающим в определении «сораспялся Христу» заключается не в том, каковой физической смертию предстоит умереть, а полное единение со Христом, которое достигается умиранием для «страстей и похотей» плотского физического мира. «Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас[15]», следует понимать буквально, а не иносказательно, только нужно учесть, что Господь пребывает в человеке не по естеству Своему[16], а по благодати. Можно со всей определенностью сказать, что Он уподобился Христу и «сораспялся Ему», когда полностью отказался от прерогатив своей земной власти, от той власти, которой обладает любой земной правитель, например президент. Когда Он остался носителем только той власти, которая дается православным царям во святом таинстве Помазания, когда Он стал Царем не по своим земным властным полномочиям (политическим, военным, административным и проч.), а Царем только по благодати, подобным Царю Небесному[17]. У Святого Царя Николая осталась только власть, которой Он обладал, как всякий православный Царь, полученная Им для Царского служения в виде благодатного дара от Духа Святого. На Русской Голгофе Святой Царь Николай доказал подлинность образа Царя Небесного, который приобретает православный Царь в Таинстве Помазания, ибо раскрыл этот образ в уподоблении Самому Христу в исполнении Его Царского служения, которое совершилось именно на Голгофе. Уподобившись Христу и со Христом, Государь предстал на Голгофу вместе с Ним, поэтому в Ипатьевском подвале расстреляли не только Царя земного, но и вновь распяли Царя Небесного, самого Христа. Поэтому Русская Голгофа есть подлинная, а не воображаемая Голгофа. 

Уподобление Царя Николая произошло не тогда, когда Его расстреливали, это событие совпало во времени с Его отречением от Престола. Фактически этот момент ознаменовал начало Его крестного пути. 

О том, что какой-то конкретный человек, постиг обожения, нам сообщается действием Духа Святого, таковых Церковь земная причисляет к лику святых[18]. В святом человеке обожению подвергается не только его душа, но и его материальное тело, и даже одежда, предметы обихода, с которыми он соприкасался и место, на котором он находился. Святым является, например, камень, на котором святой Серафим Саровский совершил свой тысячедневный молитвенный подвиг. Святым почитается также и другой камень – тот, на берегу реки Туры, сидя на котором рыбачил Святой Симеон Верхотурский. Святыми почитаются орудия и место убиения святых мучеников, словом места и предметы, которые зафиксировали в себе свидетельства подвига святого. Ибо и на материальных предметах от святого начинает пребывать Божественная благодать. О Голгофе, копье и гвоздях, а, главное о Кресте, можно и не говорить, ибо не только само Древо Креста Господня свято, но изображения креста превратилось в символ Христианства, а знамение креста, служат нам надежною защитою от сатанинских козней. 

То же самое можно сказать и о тех предметах и местах, в которых запечатлен подвиг Святого Царя Николая II и Его Святой Семьи. Пули и штыки, которые пронзали Их честные тела, предметы обихода и одежда которые они употребляли перед Своею мученическою смертию, иконы, на которые Они молились в Ипатьевском доме – это все святыни. Святыми являются также места, на котором пролилась Их честная кровь, и на котором были уничтожены, Их честные тела. Можно даже уточнить, что уничтожением огнем и серною кислотою, их тела были погребены в наиболее полном смысле этого слова, ибо они, превращенные действием этих физических агентов в атомы и молекулы, отошли в землю, как бы растворившись в окружающей местности, в земле, траве, деревьях кустах. Они отошли в землю, сделав ее саму святой, подобно антиминсу (по выражению Патриарха Алексия II). 

Русская Голгофа в физическом смысле, разделяется на две части – Вознесенскую горку и Ганину яму, оставаясь единой духовно, эти части являются равночестными, но различны по действию на них Силы Божией, по причине того, что на них произошли разные события подвига Святого Царя Николая. Физически же они объединяются той дорогой, которым везли честные тела Святых Царственных мучеников, эта дорога, тоже является святыней, назовем ее Царской дорогой. Таким образом, Русская Голгофа является святыней, которая физически состоит из трех разнохарактерных объектов, но их объединяет одно – святость, т.е. свойство, которое отделяет их от окружающего предметного мира. Напомним, что святыня это место или предмет, в которых проявляется Сила и Милость Божия, и такое понимание святыни есть уже в Ветхозаветной Церкви. По учению же Православной Церкви святыня – это то, что не просто отделено от окружающего мира. Это материальный объект, предмет или место в которые действием Божией благодати, т.е. (несотворенных Божественных энергий), как сказал бы Святитель Григорий Палама, в наш временный, тленный мир внесен островок нетления и вечности. Приняв в себя Христа «Пребудьте во Мне, и Я в вас[19]», Государь уподобился Христу, получил жизнь вечную, через Него освятились, т.е. стали обладать теми же свойствами материальные предметы и места. 

Собственно, утверждение подлинности Русской Голгофы есть доказательство от противного, если воспользоваться математической терминологией, того фундаментального положения, на котором зиждется церковное предание о Царской власти. Мы пока не будем это доказательство приводить, так же как доказывать подлинность Русской голгофы, а так же рассматривать и само это предание, это дело будущего исследования, мы рассмотрим лишь ход этого доказательства в его принципиальных основах.

Ведь что получилось в Февральскую революцию? – удавшийся заговор верхов Государства, Армии и Думы, который добился отрешение Государя от власти, в следствие отречение «элиты[20]» российского общества, как светской, так и духовной от «Царизма» в пользу «свободы и демократии». Российская «элита» приняла, предложенное ей «учение человеческое», согласно которому власть устанавливается не от Бога, а от людей, таким образом она отреклась не только от власти, установленной Богом, но и от Самого Бога. При этом был произведена двойная логическая подмена. Во-первых, утверждалось, что власть есть чисто политический институт. Во-вторых, «Царизм», как политический институт, представляет собою явный атрибут отсталости, дикости, «азиатчины» и должен быть заменен на более прогрессивный республиканско-демократический строй политического устройства государства. «Учения человеческие» своим шулерским трюком преодолели угрозу быть преданным анафеме, которая следует из 11 анафематизмы чинопоследования ко дню Торжества Православия: 

«Помышляющим, яко православнии государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святого Духа к прохождению ве­ликого сего звания в них не изливаются; и тако дерзающим противу их на бунт и измену, анафема три­жды». 

В Феврале наша «элита» отреклась не только от Царя, но и от Бога, ибо подлежала не только уголовному суду за преступление государственное (нарушение Присяги и проч.), но и анафеме[21] за преступление против Бога. Бог при этом не отрицался прямо, как у атеистов, Его отрицание совершилось более изощренно, путем уклонения в ересь. В данном случае, это ересь иконоборчества, ведь Царь, приняв в Помазании благодатный дар от Духа Святого, становится образом Царя Небесного. Он получает благодатный дар для того, чтобы исполнять на земле Служение Христа Царя, Его волю. Вместе с формальным отречением от Царя, как от образа Царя Небесного, происходит отречение и от всего, что связано с верою в подлинное, а не воображаемое Боговоплощение. Повторилось то, что произошло и в «первой версии» иконоборчества, в VIII – IX веках. Формально, иконы в XX веке не отрицались, но отрицались иные формы присутствия Божества в материальном мире, которое материальное преображает в святое, Своими несотворенными энергиями. Ведь свержением Царя отрицался факт присутствия в Нем благодатного дара от Духа Святого, дающего земному властителю прерогативы исполнять Божию волю. 

Наш Святой Царь, уподобившись Христу и взойдя с Ним на Голгофу, доказал подлинность дарования православному Царю, совершаемого в Помазании образа Царя Небесного. Опроверг «учения человеческие», ради чего и совершил Голгофскую жертву. Голгофская жертва совершилась во исполнение воли Господней, с которой воля Святого Царя соединилась при уподоблении Христу в соответствии с Халкидонским Догматом (неслиянно, но и нераздельно). Следовательно, отречение Святого Царя Николая II совершилось не от слабоволия и не от слабости душевной, как это часто утверждается, а по воле Божией, ради спасения Православного Царства. Ибо иного, чисто материального способа одолеть надвигающуюся диктатуру «тайны беззакония» (полицейскими, военными или административными мерами) или опровергнуть (путем, скажем, дискуссии) у Него уже не было. Царь своим Голгофским подвигом это сделал. 

Все это запечатлела Русская Голгофа, в том числе и то, каким может быть это доказательство. Ибо доказательство не может быть осуществлено так, как доказывается математическая теорема, оно не может быть умопостигаемым, не может быть рационалистичным. Это доказательство дается Духом Святым и постигается верою. Ведь и само Православие это не только учение о справедливой, праведной и счастливой жизни, как, к примеру, учения Конфуция, Будды, или, тем более Маркса. Православие это не учение о нетлении, это сам факт нетления, поэтому Апостолы проповедовали не учение, они свидетельствовали о Христе распятом, вера в которого и открывает человеку путь к нетлению и вечной жизни. По словам Апостола Павла: «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша [утверждалась] не на мудрости человеческой, но на силе Божией[22]». 

Поэтому единственным свидетельством о подлинности Русской Голгофы, является не мудрость человеческая (не какое-то абстрактное богословское учение), а сама Русская Голгофа, на которой и раскрывается ее тайна, а если говорить о каком-то учении о Русской Голгофе, то только духовный опыт, полученный в процессе раскрытия этой тайны, может быть положен в основание этого учения. Раскрывается она, разумеется, не сама по себе, поскольку материальные предметы не обладают ни волей, ни разумом, она раскрывается действием благодати, теми несотворенными Божественными энергиями, которые есть Сам Христос, сораспятый на Русской Голгофе. Постижение этой тайны совершается через усвоение Божественной благодати, которая и есть Сам Христос, есть сама истина: «Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут[23]». 

Очевидно, так и следует понимать слова: «Радуйся, народ Твой истине наставивый[24]». О том же говорится в известном «Втором сне митрополита Макария»: «…я вижу громадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окруженный множест­вом народа, и своими руками раздает ему манну. Незримый голос в это вре­мя говорит: «Государь взял вину рус­ского народа на себя, и русский народ прощен». Манна небесная, как известно, является прообразом благодати, а именно спасительной благодати, ради дарования которой человеку, Господь вочеловечился, а затем взошел на Голгофу: «Я есмь хлеб, сшедший с небес[25]». Заметим, что словесное учение о Русской Голгофе (когда оно будет написано), является вторичным по отношению к пониманию или усвоению тайны Русской Голгофы, которое совершается через усвоение благодати верою, а не умственными усилиями, не разумом. Разум способен только объяснить то, что постигнуто верою, а не наоборот. По сути, огромное большинство паломников, число которых год от года растет, очень мало озабочено каким-то разумным обоснованием своего стремления придти на Русскую Голгофу, они безотчетно знают (веруют), что они пришли поклониться Святому Царю, а через него удостоиться встречи с Самим Христом. Так происходит не только На Русской Голгофе, собственно, это есть общее свойство всех вообще святых мест[26], почему паломники и совершают свои паломничества, посещая святые места, ибо на них они удостаиваются встречи с Самим Христом. 

Материальное место, потому что человек телесен. 

«Две стороны в таинствах - видимая и таинственная находятся в полном соответствии со всем планом домостроительства спасения. Видимым было воплощение Сына Божия, Его жизнь, учение, страдание, смерть, воскресение, вознесение. Видимо же, как быв огненных языках ниспослан Церкви и Дух Святый, в ней пребывающий. Божественная премудрость изменила бы порядок своих действий, если бы предложила средства для усвоения человеком спасения Христова чисто духовные, - если бы не установила таинств. 

Избрание Богом духовно-чувственных средств для совершения Искупления и усвоения его даров становится понятным, если вспомнить истину о двухсоставности человеческой природы. Человек - не бесплотное существо, но соединение духа и тела: поэтому он имеет нужду в духовно-чувственных посредствах для получения благодати. Для существ, не имеющих подобной нам телесности, возможно непосредственное созерцание тайных действий Духа Божия и восприятие благодати без посредства видимых чувственных знаков, каковы таинства. "Если бы ты был бестелесен, - говорит св. Иоанн Златоуст, то Христос сообщал бы тебе дары бестелесно: но так как душа твоя соединена с телом, то духовное сообщает тебе через чувственное". Как существо духовно-телесное, человек имеет и нужду в освящении не только души, но и тела. Св. Григорий Богослов, говоря о таинстве Крещения, учит: "поелику мы состоим из двух естеств, т.е. из души и тела, естества видимого и невидимого, то и общение двоякое, именно, водою и Духом; и оно приемлется водимо и телесно, а другое в тоже время совершается нетелесно и невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самые глубины[27]». 

Тайна Русской Голгофы раскрывается в тех событиях, происходящих на ней, в которых исполняется Воля Христа, соединившаяся с волею Святого Царя, начиная с Голгофской жертвы и далее, когда эта воля выполнялась на Русской Голгофе уже не самим Царем, а его «служилыми людьми государевыми». Ведь реально царствующий Царь исполняет свое Царское служение, возложенное на него Христом при Помазании на Царство руками своих служилых. При этом их служба, исполнение Царских приказов претворяется, в то же время и в служение Богу, так же как исполнение благословений от священника или епископа. Поэтому мы и обратились при рассмотрении этого вопроса к напоминанию о природе православной иконы. 

Икона творится руками людей – иконописцев, но с иконы, в отличие от фотографии или живописного портрета смотрит на нас не воображаемая, а подлинная личность Христа или святого, изображенного на ней. 

Вернемся, однако, к вопросу о чудесах. Происходят такие чудеса не от личной воли святого, а от соединения его воли с волей Творца, ибо творит чудеса не человек, а Господь Бог. От Святого Царя Николая происходят чудеса, такие же, как и от тысяч и тысяч других святых угодников Божиих, чудеса, которые от них ничем принципиально неотличимы (исцеления, мироточения икон и проч.). Но Святой Царь Николай, как мы видим, способен творить чудеса, которые принципиально отличаются от упомянутых. Их отличие заключается в том, что это не какие-то единичные случаи (например исцеление), это целые цепочки или системы взаимосвязанных случаев. В этих системах взаимосвязанных случаев проявляется некая конечная цель, в описанном эпизоде – наделение Церкви. 

Так и здесь, в чудесах на Русской Голгофе мы видим силу Божию, которую явил Государь, соединив свою волю с волей Божией. 

Соединиться с Господом 

Не случись чуда, которое совершилось, как ут­верждение Божией воли в 1989 году, далее в 1990-м, и в последующие годы в целой последователь­ности событий, на протяжении всех 14 лет от 16 июля 1989 года до 16 июля 2003 года, то не было бы Храма-на-Крови на Вознесенской горке. Отсюда следует вполне очевидная мысль, что Храм-на-Крови есть итог или результат этого чуда, продолжавшегося 14 лет, и что это чудо непосредственно связано с самим существом подвига Святого Царя Николая. 

И символом этой победы встал на Вознесенской горке Храм-на-Крови 

Наконец, промыслительность этого чуда, которое нельзя рассматривать изолированно от прочих событий, происходящих на Вознесенской горке. 

Предельно кратко мысль о промыслительности подвига Государя выражена в 1 Икосе «Акафиста Царю-мученику Николаю II[28]»: 

«Ангелов Творец посла тя земле Росистей, яко ангела незлобия и вразумления к народу твоему, тя бо избра по образу Сына Своего единородного в жертву искупления за грехи людские, мы же, дивящееся таковому о тебе промышлению Вседержителя, с умилением вопием ти». 

заключается в раскрытии тайны Русской Голгофы, в виде зримого, видимого символа победы Святого Царя Николая II., который уже возведен там, на Небеси, а на земле, на Русской Голгофе встала его материальная проекция из бетона, камня и кир­пича. 

 Тайна Русской Голгофы не только и не столько в секретности каких-то материалов, до сих пор где-то там скрываемых. Эта тайна имеет ту же природу, что тайна Святой Троицы или тайна Бого­воплощения, она может быть постигнута не от умственного рассуждения или изучения каких-то книжек, подобно географии или арифметике, она постигается живым богообщением, даваемым че­рез служение на Русской Голгофе, и поэтому постичь ее приходится нам самим без учителей из-за границы. 

В «Мистерии по Романовым», происшедшей в 1989 году мы можем видеть не только первое со­бытие, из упомянутой цепочки событий, но событие, в котором образно отобразилась сама суть этих событий, начиная от цареубийства и кончая освящением построенного Храма-на-Крови. Поэтому в «мистерии по Романовым» явлено нам знамение, в котором явлено единство времен – настоящего, прошедшего и будущего. Здесь совершается непрерывное чудо, начало которому было положено тем, что Государь добровольно, подобно Христу, исполняя Божию волю, взошел на Голгофу, утвер­див своим подвигом не свою, а Божию волю. Полным исполнением последовательности чудес на Вознесенской горке, или точнее, просто единого чуда, явилось возведение на ней Храма-на-Крови, который стал зримым символом победы Государя Святого Николая II, ибо в этой победе проявилась победа во плоти пришедшего Бога Слова – Христа. Бог не Сам непосредственно явил Свою неизре­ченную Славу и Свою Силу, Он сделал это через воплощение в Богочеловека. 

Иными словами, на этом месте почивает с тех пор Божия благодать – здесь присутствует Сам Христос, но не по Своему естеству, а в Своей благодати, т.е. в Своих несотворенных Божественных энергиях. Ее проявлением послужило то, что далее, с 1989 года цепочка событий, в каждом из кото­рых руками людей исполнялась воля Божия, завершилась через 14 лет возведением Храма-на-Крови. Поэтому сегодня, спустя четырнадцать лет, можно сказать, что смысл, описанной выше «мистерии», является ключевым для всех событий, произошедших на Русской Голгофе[29]. А возведенный Храм, самим фактом своего возведения является зримым символом победы убиенного Царя и утвержде­нием подлинности Боговоплощения. Из этого утверждения вытекает множество следствий, в том числе и то, что касается определения Русской Голгофы, которую следует понимать как духовную реальность, а не литературную метафору. 

*  *  * 

Последнее утверждение рационалистический разум воспримет, как абсолютно бездоказатель­ное, он скорее согласится с тем, что просто так уж получилось «само собою», что это просто стече­ние обстоятельств, и так далее. Оспаривать это утверждение мы никак не будем, ибо рационалисти­ческий разум оспаривает события, реальность которых находится в иной, неподвластной ему сфере бытия – в духовной. В этой сфере бытия просто нет места Русской Голгофе, как и Голгофе в ее Пер­вообразе, в Палестине. 

именно с него мы и начнем наше обсуждение поставленного вопроса. 

В этой статье описано то, с чего все начиналось на этапе строительства Храма-на-Крови, самые первые события, которые, развиваясь в течение 14 лет, привели к тому, что этот Храм был построен. В ней зафиксировано самое начало этого процесса, но главное, отмечен смысл этих событий. Смысл же событий на этом месте, заключается в том, что они не являются случайным набором, случайных происшествий или реализацией совокупности чисто человеческих воль, – на Русской Голгофе все исполняется по воле Божией. 

– чудо, но не волшебство и не против свободной человеческой воли. Бог промышляет о всех созданиях Своих Воля Божия совершается руками немногих людей, исполняющих Божию волю, а иные же, куда более могущественные силы вольно или невольно исполняют ту же волю. 

Русская эмиграция и Зарубежная Церковь донесли до нас живую традицию Царского Служения и ее святость, которую мы смогли восприять только от них. Зарубежная Церковь прославила Святого Царя Николая в лике Святых. Без этого прославления, без их учительства для нас осталась бы пустым местом Русская Голгофа, но они не раскрыли, не объяснили нам сущность Его служения и Его подвига, – ибо этот подвиг Голгофа. Они не смогли это сделать, потому, что, во-первых, время не пришло, во-вторых, можно это сделать, только служа Богу и Царю здесь, в России, на Русской Голгофе, а не за морями-океанами. 

Процесс раскрытия тайны Русской Голгофы совершается в двух планах – в мистическом, духовном и в плане материальном, умственном, организационном. При этом, план духовный преобладал над материальным, был для него ведущим, ибо на Голгофе иного не дано. Иначе говоря, события, которые совершались на Русской Голгофе, совершались не сами по себе, не как реализация случайного стечения обстоятельств, или решения каких-то людей, а управлялись Промыслом Божиим. То, что происходит на Русской Голгофе, является непрекращающимся чудом, в котором раскрывается содержание ее тайны. Поэтому слова владыки Викентия архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского, сказанные им в проповеди на освящении Храма-на-Крови 16 июля 2003 года: «Храм этот является символом единства Государства и Церкви», исполнены глубочайшего смысла. Причем владыка сказал их разом для двух несовместимых аудиторий слушателей, но каждый смог понять их по своему. 

Те, кто стоял в это время в Храме, пройдя туда по пропускам, ради участия в торжествах (в чем бы эти торжества не состояли) услышали в этих словах приятное их слуху уверение, что Церковь и далее будет занимать позицию, символом которой является упомянутый священник (см. сноску 5). Благочестивые же православные стояли на улице, они не рвались на торжество, знали свое место, ибо для них важно не место на торжестве, а молитва. Они сначала восприняли слова владыки, скажем так, неодобрительно, ибо для них единство Церкви и Государства является неприемлемым, если государство управляется антихристовой властью. Но вспомнили, что подлинное единство (Симфония, согласно 6 новелле кодекса Юстиниана), возможно только, если это государство – есть Царство. Наш владыка понимает это не хуже наших «самых продвинутых в монархизме» бабулек. Слова владыки обращены к будущему, построив Храм-на-Крови, власть построила себе гроб, ибо после того, как этот Храм построен, падение антихристовой власти, лишь вопрос времени. 

Дорога на Соловки началась не от Ипатьевского подвала, а много раньше, она началась с того, что наши архиереи вместе с думцами и генералами возрадовались «свободе» от Царизма, свободе от Государства. Наш владыка, сказав, что Храм есть символ единства Государства и Церкви, отрекся от такой «свободы», как от принципа, на котором зиждется антихристова власть. Ведь в нашей стране 70 % признают себя православными, а эта такая сила, которая любую власть свернет в бараний рог, при правильном употреблении этой силы. 

Впрочем, это отдельная, почти табуированная тема и не здесь ее обсуждать, так же как здесь не место для богословских рассуждений, ибо все это далеко уведет нас от содержания небольшой статьи, написанной зимою 90-го года по просьбе Андрея Алексеевича Щедрина. Он попросил меня – ты хоть опиши, что у вас делалось 16 июля на Вознесенской горке, а то пишут всякую ахинею. Я и написал, а он отправил в Мюнхен. О том, что статья напечатана, я узнал только года через три, когда мне передали этот номер альманаха. Только задним числом мне стал понятен подлинный смысл мною же написанного, через понимание подлинного понимание происшедшего. Это не означает, что я уже смог понять происшедшее во всей его полноте – 14 лет пытаюсь понять, и все открывается новое, более глубокое. Поэтому мы сами не понимаем того, что совершилось на днях с освящением построенного Храма-на-Крови. Кто-то думает, что это всего лишь роскошные декорации к предстоящим выборам – пусть думает, выборы пройдут, а Храм останется. Есть смутное ощущение, что закончившееся строительство Храма-на-Крови означает совершение чего-то огромного, решающего для судеб не только наших, но и России в целом. Возведением и освящением этого Храма завершился какой-то этап не только на Русской Голгофе, но и в России в целом. Начался он с тех событий, которые описаны в настоящей статье. Закончился один этап в нашей истории, предстоит новый, содержание которого и суть которого нам предстоит пережить. Может быть, он выразится в реализации того, о чем уведомил вл. Викентий в упомянутых словах своей проповеди, основания для надежд на это – предречения многих наших духоносных старцев. 

Не будем гадать, поживем, увидим. 

Верховский А.М. 

Екатеринбург, июль 2003 года 

Полученный результат стал плодом коллективных усилий всех участников процесса – и тех, кто давал взятки, и тех, кто их брал, тех, кто организовал Службу в Царские дни на Вознесенской горке и кто ставил Крест на ней же. Наконец, это плод и тех, кто, на основе полученной от стукачей и оперативников информации обо всем этом, сформулировал очень нетривиальное, но «единственно правильное решение». Понятно, что решение принимала не «Комиссия по культуре» в Екатеринбурге, а какое-то высокое начальство в Москве[30], которое просто не могло обойтись без всесторонней информации и аналитических разработок от КГБ. И это решение не было скоропалительным или легкомысленным, оно было взвешенным (как завещал Дзержинский своим кадрам – у чекиста должны быть горячее сердце, чистые руки и холодная голова), вот холодной головой, т.е. предельно рационально было решено отдать землеотвод Церкви. Делалось это отнюдь не из симпатий к Церкви или (Боже упаси) к убиенному Императору. Увы, руки их были связаны, ибо в свете Горбачевского «нового мышления» уже нельзя было пересажать тех, кто с хоругвями и крестами добивался передачи землеотвода Зарубежной Церкви, нельзя было отдать и это место предпринимателям. Зато в свете доктрины «сергианства», которой (кроме Зарубежной Церкви, придумавшей этот термин) явно придерживалась и коммунистическая власть, можно было отдать его «своей послушной Церкви» (опять же вспомним символическую фигуру священника), чтобы не позволить ей никакого строительства Храма. И отдали, потому что для них, рационально мыслящих людей, выражение – Церковь есть тело Христово – является абсолютной бессмыслицей. Они думали, что Церковью и впрямь можно управлять вопреки ее истинного и единственного главы – Христа, во всяком случае, пока она остается Христовой. 

Отдали, но Церковь, вопреки доктрине "сергианства" осталась Христовой и, вопреки всем рациональным расчетам, Храм сумела возвести. Что мы и видим в июле 2003 года, а началось возведение в июле 1989 года. Ибо храм не бревнах, а в ребрах.


[1] Опубликовано в альманахе «ВЕЧЕ» Мюнхен, ФРГ, № 38, 1990.

Эта и все прочие сноски написаны в июле 2003 года.

[2] Здесь ошибка, ибо дана трактовка Св. Литургии принятая в ереси иконоборчества. На самом деле за Литургией совершается не образ жертвы, а подлинная жертва, в которой Христос есть и жертва и жертвователь.

[3] Стряхнем, что называется, нафталин – эту сноску, в принципе, можно и не читать, поскольку мало кто поймет и недоумение по поводу того, что «свободная пресса» может беззастенчиво лгать, теперь-то к этому привыкли. Мало кто вспомнит атмосферу того времени и, тем более, аббревиатуры, в которой они что-то значили: ХПС – Христианско-Православный Союз, глава (ныне бывший) – Владимир Николаевич Осипов, основатель и первый редактор альманаха «Вече», вышло несколько номеров, после чего Осипов получил 8 лет зоны «за пропаганду антикоммунизма» (если конкретно, то по ст. 70 УК РСФСР). Настоящая книжка «Вече», является продолжением осиповского альманаха, предпринятая русским эмигрантом Олегом Антоновичем Красовским (с согласия Осипова) на деньги правого немецкого националиста, издателя Шпрингера (партия ХДС – ХСС, кажется, так она называлась в ту пору). А издательство (довольно знаменитое) Springer-Ferlag существует и по сию пору.

Как раз летом 90-го года в ХПС у Осипова произошел бунт, его исключили, он не стал спорить, скандалить, а создал новое объединение ХВ (Христианское Возрождение), которое существует и по сию пору, а про ХПС никто уже не помнит.

ДС (Демократический Союз) – партия, созданная «на волне перестройки» в мае 1988 г., как «альтернатива коммунистической партии», когда модно было выкрикивать «партия дай порулить». Тоже существует по сию пору, возглавляется известной «правозащитницей» Валерией Новодворской. Конечно, заподозрить, что публика, подобная Новодворской, стала бы организовывать моление по убиенному русскому Царю – полнейший бред, но были ведь и такие сообщения, сам читал.

[4] Образец безбрежно-наивного оптимизма тех лет, голая, как говорится, мечта. В ту пору я и вообразить не мог какие проблемы, или, даже, какой класс проблем возникнет, чтобы хотя бы оценить возможный механизм их разрешения.

[5] Мы прочитали «Канон Святому Царю-мученику». В ту пору мы были настолько не воцерколены, что я лично этих «тонкостей» не понимал, потому и написал «молитва, по тексту листовки, изданной «Посевом».

[6] Если говорить о конкретной личности этого священника, то он ныне хорошо известен, и именно поэтому назвать его я не могу. Он, вскоре после 90-го года развелся с женою, принял постриг, достиг высокого сана, и все же, случайно или нет – он был из тех, кто продался и выступил в 98-99 годах против своего законного епископа Никона.

Но главное не в этом. Я не единожды вспоминал фигуру этого священника, как символ статуса нашей Церкви в последующих событиях на Русской Голгофе. Фигура этого священника глубоко символична, ибо вообще ничего случайного на Русской Голгофе не бывает, не случаен и этот символ. Статус Церкви, в отношении ее с нынешней (антихристовой) властью, который символизирует упомянутая фигура, Зарубежною Церковью назван как «сергианство» и служит предметом всяческих поношений и нападок на нее. В пору написания статьи, я позицию РПЦЗ разделял, что и видно по тексту статьи, хотя и воздержался от резких оценок. Только впоследствии «до меня дошло», что эта позиция глубоко ошибочна, даже вредна и может нанести вред Церкви.

Власть всегда хотела, чтобы Церковь принимала позицию, занятую этим священником, Церковь (в лице ее Иерархии) вынуждена была «идти на встречу власти», или имитировать эту позицию – пресловутая «ложь во спасение». Впрочем, очень трудно, или невозможно со стороны судить, насколько оправдана «ложь во спасение» и приводит ли к спасению такая ложь, которая может привести к утрате благодати, или со стороны судить о том, когда наступает эта утрата. Предыдущие Екатеринбургские архиереи (вл. Мелхиседек и вл. Никон) имитировали не очень удачно, за что и поплатились, особенно жестоко вл. Никон.

Вернемся к событиям на Вознесенской горке. Именно эта позиция породила особый класс проблем, связанный со строительством Храма-на-Крови (см. ссылку 3), неразрешимость которых сравнима с квадратурой круга. Ведь храмы может строить только Церковь, но вообразить такое, чтобы вл. Мелхиседек в 90-м году по своей воле заявил бы желание строить Храм-на-Крови, во имя убиенного Царя-мученика Николая II, это и представить такое невозможно. Что говорить о 90-м, – в 99-м, вл. Викентий запретил молебны Св. Царю мученику Николаю, а ведь в отличие от 90-го уже не было ни КГБ, ни обкома КПСС. О том, как разрешилась эта проблема и вл. Мелхиседек запросил землеотвод на Вознесенскую горку и получил его, заслуживает отдельного описания. Это было подлинное чудо, которое является продолжением чуда, описанию которого посвящена настоящая статья. Собственно в этом и есть основной смысл предлагаемой статьи, но только впоследствии, через годы, мне стало понятно, что на Вознесенской горке, как и на Ганиной яме происходит непрекращающееся чудо и все на них совершается по воле Божией.

[7]   Начальство прибыло, но не на следующий год, а через год, и не городское, а всероссийское – на Царские дни 1991 года прибыло 50 (пятьдесят) депутатов Верховного Совета РФ, чтобы их и, сопровождающих лиц, доставить в Екатеринбург, потребовался целый самолет (ИЛ 86). Депутатам всего лишь захотелось повыступать перед телекамерами на фоне пышных православных торжеств. Ради желания депутатов Обком их (торжества) разрешил, а обратно запретить уже не смог, так Церковь с 1991 года стала официально отмечать Царские дни. Владыка Мелхиседек и мечтать не мог о том, чего легким движением руки добились депутаты. Это был не единственный случай, когда власть, в лице ее представителей, добиваясь каких-то личных своих выгод, легко сокрушала непреодолимые препятствия, Господь творит Свою волю руками людей, бывает и нечестивцев, этот принцип соблюдался на Русской Голгофе неукоснительно. Более того, «жалкой кучке монархистов» (подлинные слова одного журналиста) ничего было не добиться своими собственными руками, ибо не было у нас ни силы, ни денег, ничего, кроме «наивной веры» в то, что Храм-на-Крови будет воздвигнут.

Довольно откровенно, разве что не цинично, эта мысль была высказана мною в статье, посвященной подписанию соглашения (в январе 1997 г) между Губернатором Росселем и Екатеринбургским архиереем епископом Никоном о возведении Храма-на-Крови. Подписание этого соглашения означала резкий перелом в отношении власти к идее возведения Храма-на-Крови, который наступил после того, как был возведен временный деревянный храм. Только на такой «навес» у нас и были силы, областная же власть, а, главное лично губернатор области Эдуард Эдгартович Россель, привлекла на это строительство несравненно большие ресурсы и построила.

Статья была опубликована в Росселевском журнале «Преображение Урала», апрель 1997, как-то так совпало, что журнал после этого перестал выходить. Я не высказал там еще одну мысль, которая к тому времени у меня уже выкристаллизовалась: Тот, кто пытается получить от Русской Голгофы хоть какую-то прибыль, в чем бы она ни выражалась (слава, деньги, копеечный гвоздь со стройки), неизбежно бывает наказан. Иными словами – Русская Голгофа это место, на котором служат Богу и Царю, но горе тому, кто вообразит, что может безнаказанно или с пользой для себя, заставить служить их себе.

[8] Еще один образчик наивного оптимизма. Не я один думал, что с падением коммунистической власти антихристова власть закончилась. Вскоре нас всех делом убедили, что она всего лишь сменила маску, оставшись прежней. Осталось прежним, хотя тоже сменило внешний антураж, отношение власти и Церкви.

Собственно, вся эта главка, является набором банальностей, которые переписываются из одного «монархического издания» в другое вот уже лет 60, тогда, в 90-м году все это было для нас откровением. Я только «творчески переработал» то, что только что прочитал в книжках, написанных в Зарубежной Церкви, и добавил свою собственную «свежую мысль», как оказалось неправильную. Но эта мысль вполне укладывалась в логику того, что мы восприняли от своих учителей из Зарубежной Церкви (с благодарностью и без всякой критики), а в них с их пафосом «всенародного покаяния в грехе цареубийства» и их «антисергианской» риторикой, только коммунизм во всем и обвинялся. Это только потом стало понятно, что сергианство началось не с мая 1927 года, а с марта 1917. Соответственно и антихристова власть установилась тогда же, но и по сию пору остается на месте, как бы она ни называлась.

[9] Идея полностью заимствованная у зарубежников, она держала нас в плену до тех пор, пока ее не подхватили и «демократы». Она, особенно в том изложении, какое мы слышим из телепередач, полностью противоречит идее, а точнее духовной реальности Русской Голгофы.

Вопли демократов о «всенародном покаянии» (нашем, но никак не их собственном, и не подлинных цареубийц), дали толчок мысли для осознания того, что есть и что было в реальной, а не навязываемой в воображении действительности. Что не умственные рассуждения наших зарубежных учителей и вообще никакие умственные рассуждения не могут помочь нам понять сущность подвига Царя-мученика Николая. Что Русская Голгофа есть не образ, а подлинная Голгофа, подобно тому, как подлинной, а не воображаемой жертвой является жертва Иисуса Христа за каждой Литургией. Тайна Голгофы раскрывается нам на Русской Голгофе в подвиге Святого Царя и в чуде, совершаемом на Русской Голгофе. Впрочем, все это требует «богословского оформления» и, полагаю, оно еще будет написано.

[10] Факт получения в 1990-м году Церковью землеотвода отнюдь не воспринимается общественным сознанием как чудо, происходит это по двум основным причинам. Во-первых, он стал фактом уже совершившейся данности – все уже как-то привыкли к тому, что Церковь владеет этим участком, примерно, как Солнце светит или трава растет, т.е. сама возможность этого факта никак вообще не воспринимается в сознании. Никому в голову не приходит, что могло быть как-то иначе. Во-вторых, процесс получения этого землеотвода, хотя и занимал недели-месяцы, и в нем было задействовано было немало народа, не привлек к себе внимания, потому что никем из участников не афишировался. Понятно, ведь не перед телекамерами вручались взятки, или велись закулисные переговоры.

[11] Об этом могут свидетельствовать слова владыки Мелхиседека (сказанные автору в личной беседе). Он рассказал, что ему позвонил из Патриархии митрополит Владимир и, пожелал в виде «дружеского совета»:

– Ты не подал еще заявку на землеотвод?

– Нет, ответствовал владыка Мелхиседек.

– Так подавай.

Такие «советы», по тем временам, означали, не только прямое указание к действию, но также и то, что «вопрос будет решен положительно». Вот, если бы с таким советом обратился к владыке кто-то из мирян или священников, то владыка счел бы, что перед ним либо дурак, либо провокатор, ибо из Патриархии на такую инициативу владыки отреагировали бы совсем иначе.

[12] 1 Кор 1:19

[13] Кавасила Николай. Семь слов о жизни во Христе. М, 1874. с. 64-65

[14] Гал. 2:19,20

[15] Ин 14:20

[16] Собственно, здесь и далее излагается учение, которое принято называть Паламистским, хотя оно принято на трех Константинопольских соборах в середине XIV века, как учение Церкви, но оно многими православными не то, чтобы не признается, а, по сути, просто неизвестно. Мне уже приходилось получать резкую отповедь на высказывания, подобные приведенному, так же как мне объясняли, что святость – это не уподобление Христу, а подражание Ему.

[17] Именно этот момент фиксирует чудо обретения иконы «Державная», это момент, когда Святой Царь принял в себя Христа и волю Его. Это есть момент в котором наступило уподобление Православного Царя Царю Небесному – подвиг, гораздо более значительный, чем, само восшествие на Голгофу, ибо именно этот подвиг отмечен знамением от Пресвятой Богородицы. Но уже до этого Царь Николай II должен был иметь настолько чистую душу, какая бывает только у святых, поэтому Святой Царь Николай удостоился предстать перед Престолом Вседержителя намного раньше, чем воображает упомянутый священник. Впрочем, все это должно быть предметом специального исследования, же здесь просто отмечаем это событие.

[18] И здесь возникает некоторая путаница, которую мы наблюдали при «канонизации» Святого Царя Николая, который уже был причислен к лику святых Зарубежною Церковью в 1981 году. Святость определяется не причтением к лику святых земной Церковью, а наоборот причтение к лику святых на земле определяется святостью, которая уже совершилась на Небеси. И это очевидно, тем не менее, существует обратное убеждение, порожденное накалом дискуссий о святости уже прославленного Святого Царя Николая. Поэтому, едва ли не комично прозвучали слова одного священника из проповеди после Литургии (дело было в августе 2002 года, в монастыре на Ганиной яме), он сказал – вот уже два года предстоит пред Престолом Вседержителя Святой Царь Николай. Видимо, он и впрямь считает, что без разрешения московского начальства ни Святой Царь не посмеет предстать пред Престолом, Ни Вседержитель не смеет принять Его пред Своим Престолом.

Еще более комично звучали гневные филиппики профессора богословия МДА Осипова, который клеймил почитателей Святого Царя, вывешивающих и молящихся Его иконам. Иконы, дескать, неканонические, ибо и Царь не свят, а иконы его – бумажки. Но иконы, как было известно всей России, поновлялись, иконы мироточили, т.е. Сам Господь действием Своей благодати свидетельствовал и о святости Царя, и о каноничности икон, но для профессора богословия важно не свидетельство Самого Господа Бога, а решение начальства. Так что уж взять с простого священника, которому заморочили голову такие вот профессора богословия.

[19] Ин 15:4

[20] Версию о всенародном волеизъявлении в пользу «свободы и демократии», тем более о «народной революции», следует считать абсолютно антиисторической. Этой версии можно придерживаться, если игнорировать исторические факты. Даже ссылка на «восторженные толпы на Невском», как свидетельство «всенародного торжества» по случаю «освобождения от гнета Царизма» или по другой, противоположной оценке событий «всенародного предательства Царя, –  это мнение кучки людей даже для миллионного Петербурга. А для всей страны в целом эта толпа – во-первых, составляет исчезающе малый процент народонаселения. Во-вторых, никто из всего народонаселения не представлял этой толпе никаких полномочий.

[21] Как известно эта анафематизма была отменена Поместным Собором 1917-1918 гг. в феврале 1918 года. Действительно, было нужно либо анафемствовать бунтовщиков (в том числе и тех архиереев, которые их не предали анафеме), либо отменять саму анафематизму. Сделали последнее. Любопытен комментарий одного очень уважаемого мною православного автора (поэтому имени его я не называю) – дескать, пока эту анафематизму не отменили, весь народ  находился под анафемой (! ? !). Как говорится, без комментариев.

[22] 1 Кор 2:4,5

[23] Ин 15:7

[24] Акафист Царю-мученику Николаю II, 12 икос.

[25] Ин 6:41

[26] Не может удивить, что, говоря о святости Ганиной ямы, обычно говорят о храмах монастыря, там построенного и, как об особой святыне, о кресте мощевике. Говорят так, словно именно этим святость Ганиной ямы исчерпывается, и ничего иного там нет. Так, словно, до постройки монастыря, ничего святого там не было вообще.

[27] Сарычев В. Д. проф. Учение о Боге освятителе. http//www.wco.ru/biblio/zip/sarychl.zip

[28] Акафист Царю-мученику Николаю II. Это Акафист, изданный по благословению старца Кирилла (Павлова) и читаемый по всей России с 1996 года. Кроме него издано превеликое множество других акафистников.

[29] Во-первых, это укореняет ее в вечности, свидетельствуя о том, что это подлинная, а не воображаемая Голгофа, и что на ней, как на подлинной Голгофе утверждается подлинное, а не мнимое Боговоплощение. Что, тем самым, вновь опровергается ересь иконоборцев. Поэтому Государь, совершив свой Голгофский подвиг, т.е. подвергнувшись зримому уничижению и мученической гибели, тем самым одержал незримую победу, подобно Христу на Голгофе.

[30] Об этом могут свидетельствовать слова владыки Мелхиседека (в личной беседе). Он рассказал, что ему позвонили из Патриархии и, в ходе дружеской беседы было сказано:

– Ты не подал еще заявку на землеотвод?

– Нет, ответствовал владыка Мелхиседек.

– Так подай.